Сергей Лобанов - Не родная кровь [СИ]
Воронков приподнялся, посмотрел в свою пустую кофейную чашку, стоящую на столике, и отодвинул её. Опять откинулся в мягком кресле и размеренно забарабанил пальцами по большому валику подлокотника.
— Пойдёмте спать, Александр Васильевич, — предложил Савельев. — Недаром говорят: утро вечера мудренее.
— Да, пора, — согласился Воронков. — Но прежде я хочу сказать вам вот что. Поскольку вы с некоторых пор лишены возможности выполнять свои обязанности по гражданской службе, и являетесь, так сказать, моим официальным рупором, то получаете пусть формальное, но повышение. Ваш отдел переходит в подчинение штаба армии.
— Приятно слышать, — вежливо улыбнулся Андрей Николаевич. — Надеюсь, и оклад теперь у меня будет повыше? — пошутил он.
— Разумеется, — оценил его шутк у новоиспечённый командарм.
Вдруг он стал серьёзен, помолчал недолго и сказал:
— Отправляйте своих подальше из страны, Андрей Николаевич. Вы знаете, что попасть на какой-либо авиарейс сейчас практически невозможно. Я помогу решить эту проблему. Полагаю, с пересечением пока ещё существующей границы вашими родственниками вопросов не возникнет?
Савельев пристально посмотрел на собеседника.
— С этим всё в порядке, Александр Васильевич. Благодарю вас. С супругой я поговорю сейчас же, а с детьми завтра. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Андрей Николаевич.
Собеседники энергично встали из глубоких мягких кресел, пожали друг другу руки и разошлись.
//- * * * — //Совместная жизнь Ивана и Натальи наполнилась нежностью и страстью. Почти как у молодожёнов. Только чувства их были уже другими, но не менее сильными, чем в м олодости, когда сходят с ума от любви.
Их счастье омрачали непростое время, насыщенное тревогой за будущее, да непонимание и отчуждение дочери и пасынка, а ещё чувство вины Никитина перед женой.
По молчаливому согласию об этом не говорили: слишком уж хрупким оказалось оно, это самое нежданное-негаданное счастье.
Чтобы хоть как-то сводить концы с концами, получать талоны на продукты и остальное, Иван обратился сначала в полицию, заявил об утере паспорта, который на самом деле оставил в посёлке, а потом в военкомат, где его тоже проверили и сразу мобилизовали. Это стало очень неожиданным, но Никитина успокоили: мол, дома ночевать будешь, а утром как штык на разгрузку вагонов и прочие необходимые работы… Что? Каменщик, говоришь? Значит, будешь таскать камни, хе-хе.
Стал Иван с утра и на весь день уходить на работы. Таких военнообязанных мужиков из местных набралось много по всему городу. Прежней-то раб оты не было, фирмочки и компании закрылись, а семьи кормить надо. К делу пристроили всех. Город активно готовился к грандиозной обороне. Народ невесело шутил — второй Ленинград, мля…
Многие женщины сидели по домам, не желая работать не по профессии, поэтому числились иждивенцами, получая пониженную отоварку. С несовершеннолетними и неработающими пенсионерами было то же самое.
Привыкшие к достатку и комфорту люди роптали. Мол, что это такое?! Почему дети и неработающие должны получать меньше?
Эти многие никак не могли или не желали понять: не будет уже прежней сытой жизни с супермаркетами, бутиками и развлечениями.
Незримая черта навсегда разделила всё и всех на «до» и «после».
Для желающих женщин работа нашлась. Кто-то занимался учётом-подсчётом на складах, кто-то нормировщицами и прочими счетоводами. Вновь заработали школы и детские сады. Сфера обслуживания кое-как зашевелилас ь.
Военные быстро навели порядок, организовали подачу электроэнергии и тепла от местных ТЭЦ. Красноярская гидроэлектростанция, подконтрольная оппозиции, опять начала обеспечивать город.
Не сказать, что всё стало по-прежнему. Проблем хватало. В квартирах холодно, вода едва тёплая, электроэнергия почему-то с перебоями. Но в целом плачевная до прихода военных ситуация выровнялась.
Наталья, прежде державшая небольшой салон красоты, сумела возродить свой бизнес. Пока существовала проблема с электроэнергией, нечего было и думать об этом.
Даже в непростое время, женщины хотели выглядеть хорошо. Не стало уже, конечно, всяких экзотических процедур и услуг, предназначенных для опустошения кошельков небедных дам. Всё свелось к элементарным стрижкам, маникюру-*censored*юру, да иногда солярий работал, если напряжения в сети хватало. Вот и всё. Но и этому женщины радовались. Правда, посетительниц уменьшилось по сравне нию с прежними временами.
Поскольку деятельность Натальи не являлась важной в понимании городской власти, ей талоны не полагались. Впрочем, она и не настаивала. Клиентки несли, что могли: деньги, драгоценности, те же продукты.
Будучи натурой деятельной и пробивной, женщина решила вопрос с охраной заведения не какими-то там пенсионерами или прыщавыми студентами, что прежде подрабатывали охранниками, где придётся. Её заведение посменно охраняли два капитана и один старлей. Делали они это втихомолку от своего начальства и пока проблем не возникало. А за это жёны офицеров пользовались бесплатными услугами салона. Так что все были довольны.
И всё было бы не так плохо, если бы не Ксенька с Романом.
Их непонимание беспокоило. Хоть и решили Наталья и Иван не говорить об этом, но проблема не решалась. Оба сознавали, что придётся не просто говорить, а что-то делать. Жить так дальше и замалчивать очевидное нев озможно.
Очередной вечер Иван и Наталья коротали по обыкновению вдвоём.
Монотонно работал телевизор. Это случалось нечасто не только по причине недостаточности или отсутствия электроэнергии, но и с сигналом что-то были нелады — то ли глушили его специально, то ли из-за повсеместной неразберихи никто толком не занимался этим вопросом. Из многих каналов нормально функционировали только государственные. При этом никаких развлекательных передач и сериалов. Отсутствие привычной и надоедливой рекламы воспринималось на «ура», но она настолько укоренилась в сознании, что первое время было даже как-то непривычно.
По всем каналам в режиме нон-стоп крутили новости, аналитические передачи, журналистские расследования.
Телевизор смотрели редко и только вечерами, потому бесконечный поток информации не утомлял, хоть и нёс в себе сплошной негативный посыл.
В мире было неспокойно: почти вез де стреляли, лилась кровь, а если не воевали, то бастовали, митинговали, жгли, ломали, дрались с полицией…
В стране дела тоже шли скверно: криминал, да сплошная конфронтация политиков, тянущих одеяло на себя. Периодически показывали генералов с рублеными грубыми и решительными лицами, уверенно заявлявшими, что ситуация под контролем, гражданам опасаться нечего.
После очередного такого заявления, Иван сказал:
— Под контролем у них всё, как же! Сегодня опять разгружали эшелон с оружием и боеприпасами. Слышал от солдат из сопровождения, что на базе, где сформировали состав, неразбериха жуткая, воруют по-страшному. Шныряют какие-то типы и почти в открытую предлагают продать вагон-другой с оружием, расчёт обещают на месте. Эти же солдаты говорили, что чаще всего расчёт — это пуля в лоб. Находили, мол, уже таких продавцов, вернее, их трупы, а от вагона след простыл, будто это иголка в стоге сена.
В пути и х не раз обстреливали и даже тормозили. Приходилось вступать в огневой контакт и прорываться с настоящим боем… А этот деятель заявляет, что под контролем у них всё. Для кого он всё это талдычит? Люди же не слепые.
— Поцелуй меня, — попросила Наталья.
— Что? А-а! С удовольствием, — расплылся в улыбке Никитин. — Как у тебя день сегодня прошёл?
— Ну, слава Богу! Поинтересовался, — по-доброму усмехнулась женщина.
— Мне всегда это интересно! — горячо ответил Иван.
— Вруша ты, — улыбнулась Наталья.
— Нет, правда, интересно!
— Обычно прошёл. Клиенток немного, но и на том спасибо. В других салонах, что сумели запуститься после простоя, и того нет, хотя у некоторых дела идут гораздо лучше, чем у меня.
— Ты поосторожнее там! Время, вон какое!
— У меня знаешь, какая охрана! Три боевых офицера! Раньше о ни ни за что, наверное, не пошли бы на такое. Но, видимо, жёны настояли.
— Странные вы вообще, женщины. Тут такое творится, а вы всё одно.
— А что, надо кирзачи, фуфайку надеть и кайло взять? — удивилась Наталья. — Это вы, мужчины, странные, мягко говоря. Вам бы всё воевать. Лучше бы женщины во главе государств стояли. Тогда бы точно войны не было.
— Хм… А ты права, пожалуй.
— Ещё бы, — улыбнулась женщина. — Так я жду.
— Чего? А-а!
Наталья в притворном расстройстве вздохнула:
— Ты безнадёжен, Никитин…
— Щас я тебе докажу, что это не так. Иди сюда…
Рано утром женщина разбудила Ивана.
